Мне не нравится быть матерью. «Я не хочу быть «хорошей матерью У вас мечта есть, связанная с этим

Сегодня с телеэкранов из уст кинодив, звезд шоу-бизнеса и успешных женщин-политиков навязывается мнение, что материнство – удел обделенных, слабых женщин. Иногда это говорится с гордостью. Иногда они действительно считают, что понимают истинные причины появления детей в семьях, что дети – это способ внести яркие краски в скучное существование.

Но, часто отозвавшись пренебрежительно о женщине с ребенком, успешные и знаменитые вдруг начинают думать иначе. Только сбитые с толку женщины не видят второй стороны медали. У них в подсознании надолго остается мысль, что детей заводят женщины, которые не ставят перед собой больших целей.

Получить достойное образование, устроиться на престижную работу, поддерживать свой профессиональный уровень – таков сценарий жизни современного человека. Почему женщины, прекрасно устроенные в жизни, имеющие и возможность, и здоровье выносить и родить ребенка, предпочитают с утра до вечера трудиться на работе и совершенно отказываются от перспективы стать мамой? Что же будет с женщиной, когда у нее появиться ребенок? После выхода из декрета женщине придется трудиться вдвое больше, чтобы подтянуться до уровня своих нерожавших сотрудниц.

На плечи современной женщины ложатся порой непосильные задачи. Некоторые из них работают наравне с мужчинами, ни в чем, не уступая сильному полу. Обеспечение семьи стало не единственной их обязанностью. Очень часто ранние роды становятся серьезным препятствием для получения образования, и как следствие — получения хорошей работы и достойной зарплаты. Женщина становится зависимой от мужа. Она начинает жить его целями и заботами. Часто осложнения после родов сказываются на общем состоянии здоровья женщины. Многие бояться самого процесса родов.

Препятствием на пути к счастливому материнству является отношение мужчин к детям. Сегодня мало представителей сильного пола уважительно отзываются о беременности, женщине с ребенком. Хотеть ребенка и принимать участие в его воспитании – это разные понятия. И в зависимости от того, что прививалось в семье мужчины родителями, зависит отношение к супруге, желание помогать в сложный первый год жизни малыша, или полное отсутствие такого желания. Случается, мужчина хочет иметь много детей, но совершенно не готов помогать в их воспитании, перекладывая все заботы на жену.

В результате женщина вынуждена рассчитывать только на себя. И перед появлением второго ребенка она трижды подумает, прежде чем решиться взваливать на свои плечи очередные сложности. Ежедневная забота о ребенке, без единого выходного, бессонные ночи, уход за болеющим ребенком – все это придется делать ей самой.

Современной женщине все труднее оставаться надолго со своим ребенком. Она спешит поскорее передать его в руки няни, воспитательницы, учителя. А сама устремляется в бурлящие рабочие будни.

Опасаясь, что семья не выдержит испытания ребенком, женщина не спешит становиться мамой. В такой ситуации сложно что-либо изменить. Ведь, чтобы отдавать все свое время ребенку, нужно хотеть этого. Чтобы постоянно думать о ребенке, заботиться о нем – нужно любить его. Любить больше, чем себя. Нужно учиться отдавать, делиться опытом, ценить не только мужа и себя рядом с ним, но и маленького человека, которому близкие люди формируют весь его внутренний мир.

Я знаю многих женщин, которые всегда четко понимали, что хотят ребенка. Я также знаю тех, кто по каким-либо причинам (генетика, финансовые трудности, здоровье и прочее) знали, что у них не будет детей. Я не принадлежу ни к одной из этих категорий. Я была окружена детьми большую часть своей сознательной жизни, благодаря этому идея материнства казалась мне всегда какой-то расплывчатой и далекой. Я знала, что как бы должна желать стать матерью, но я не хотела этого так яростно, как мои друзья.

В прошлом месяце мне довелось помогать сестре следить за ее тремя детьми. За четыре дня до моего приезда она родила сына, и на тот момент он находился уже дома вместе с трехлетней сестрой и пятилетним братом. Две недели, которые я провела с ними, были как в тумане: восхитительные и в то же время изнурительные. Каждую ночь, когда моя сестра укладывала детей спать, я нянчилась с новорожденным племянником. Мы сидели в затемненной гостиной, он обхватывал своими ручонками мои пальцы, мы смотрели друг другу в глаза, и я пела ему колыбельные, пока он засыпал. Пожалуй, лучшее слово, которое могло бы описать это состояние — магия.

Именно тогда меня пронзила мысль, которую я уже не могла гнать прочь из моей головы: мои биологические часы неумолимо тикают. Я продолжала смотреть на спящего племянника. Я ждала, когда меня захлестнет волна сожаления о своих решениях, неудачных отношениях, которые привели к тому, что я в свои 40 лет оставалась бездетной. Я все ждала и ждала, уставившись в чудесное лицо моего милого племянника.

Но ничего не произошло - ни паники, ни отчаяния, ни жалости к самой себе. Ничего этого не было.

Вместо этого я думала о той жизни, что у меня была. Я поняла, что могла бы лишиться многих ценных и важных для меня вещей, если бы решила стать матерью. Я впервые сознательно обдумывала свою жизнь, и в голове промелькнула мысль: я не хочу бежать от своего настоящего, наоборот, я люблю свою жизнь.

День за днем, ночь за ночью я убеждалась в этом. К концу двух недель я точно знала, что со мной все будет в порядке, если у меня не будет детей. Я поняла, что не хочу всех этих штучек, связанных с материнством. Если судьба повернет иначе, значит, так должно быть. Но если нет, это тоже замечательно. Может быть, даже лучше!

Я почувствовала облегчение, осознав, что я не стремилась к этой типичной системе, предписанной для женщин. Я действительно вздохнула с облегчением, зная, что на свиданиях с мужчиной я не буду задаваться вопросом: станет ли он отцом моего ребенка? Каждый мужчина, с которым я встречалась последние пять лет, первым поднимал тему родительства, причем на первом же свидании. Тогда я бы пожала плечами и сказала, что не хочу детей. Теперь этот жест перерос в твердую уверенность: со мной все будет хорошо, если я не стану матерью.

Жизнь, в частности жизнь женщины, разделена на некоторые ключевые эпизоды - половое созревание, потом брак, затем рождение детей. Вместо материнства женщина может посвятить себя карьере или благотворительности. Мы можем игнорировать типичные предписания и создавать свои собственные жизненные маршруты, хотя избавиться от стереотипов действительно сложно. Не так давно в статье New York Times шла речь о том, что для многих женщин днем настоящего триумфа становится свадьба. Но не для меня. Нет.

Человеку простительно не любить жару или вареный лук. Можно не любить ходить на вечеринки или на работу. Ужас, конечно, но мы прощаем своим близким даже нелюбовь к «Игре престолов» или «Черному зеркалу». Но не любить быть матерью или отцом - это в глазах общества аморально. А между тем, на свете очень много людей, которым не нравится родительство. НЭН публикует анонимную колонку женщины, признающейся в том, что материнство не доставляет ей удовольствия.

Я постоянно читаю тексты о трудностях материнства. Посты и статьи о том, что быть матерью - это самая трудная работая, неблагодарная и мучительная. Все так.

Но во всех подобных текстах всегда есть оговорка: «Я бы никогда не променяла этот опыт на что-либо другое». Она бесконечно любит своих детей, несмотря на весь тот ад, через который они заставляют ее продираться. Материнство, даже вот такое, несовершенное, все равно лучшее, что случилось в ее жизни. Она бы не стала ничего менять.

Но я должна кое-что сказать. Нечто такое, в чем я никогда не признавалась. А именно: а я бы поменяла. Я бы все изменила. Потому что, положа руку на сердце: мне не нравится быть матерью.

Я люблю своих детей, правда. И я пишу эти строки анонимно, чтобы мои дети никогда не узнали о тех ужасных чувствах, что я испытываю сейчас. Но я должна как-то выразить эти чувства, так тяжело мне с ними живется.

Каждый день с тех пор, как 12 лет назад я стала матерью, я думаю о том, что не должна была этого делать.

И дело не в банальных вещах, типа невозможности сходить в туалет в одиночестве или необходимости ехать за тридевять земель и смотреть эти бесконечные матчи по лякроссу. Нет, просто моя жизнь, та, которая была у меня до того, как стала матерью, нравилась мне гораздо больше, чем та жизнь, которая есть у меня теперь. Я люблю себя ту, другую. И я трачу слишком много времени на мысли о своем прошлом.

Я забочусь о детях, у них есть прекрасный нечающий в них души отец, бабушки и дедушки, тети и дяди. У них все стабильно, мои дети - счастливые люди. Они в порядке. Проблема во мне. В человеке, которому кажется, что он играет роль, которую не хотел бы играть каждый день все эти годы. В человеке, которому недостает чего-то такого в ДНК, что есть у всех остальных матерей.

И я не знаю точно, чего хочу, вываливая это все в публичное пространство.

Люди наверняка подумают, что родитель я никакущий, мне нужно просто уйти и оставить детей, без меня им будет лучше. Только я никуда не пойду, потому что не думаю, что снова смогу быть по-настоящему счастливой - неважно, дома с двумя детьми или черт знает где наедине с собой. Вина в любом случае загложет меня, так что лучше уж я буду страдать одна втихаря, чем стану причиной несчастья всех остальных членов моей семьи.

В конце концов, у меня всегда есть ночь - дети мирно спят, а я могу спокойно думать о своей жизни до материнства. Жизни, которая не должна была заканчиваться.

Елена Хорс - президент благотворительного фонда « Цвет жизни » , мама семерых детей, из которых пятеро - приемные. В этом году Елена с мужем удочерили Айнур, девочку с несовершенным остеогенезом.

Скажите кодовое слово « Айнур »

Как Айнур попала в вашу семью ? П равда, что вы увидели ее по телевизору?

Я действительно увидела сюжет на Первом канале, меня задело, что ребенка сравнили со зверушкой. И еще Айнур про семью так твердо сказала: «А меня не хотят». И когда ей предложили помощь, чтобы встать, она заявила: «Я сама». Мне это все запало в душу, я начала читать про ее диагноз «несовершенный остеогенез» и засомневалась, впишется ли в нашу спортивную семью эта девочка. Например, я прочитала, что ребенок с таким диагнозом может сломаться от тяжести одеяла, проснуться утром с переломом. Но спустя какое-то время я все же позвонила по номеру, указанному в ролике, и стала узнавать детали про девочку.

По Первому каналу тогда сказали: звоните по такому-то телефону и скажите кодовое слово «Айнур». Потом в фонде, который занимался девочкой, сказали, что им звонили все подряд, даже психически неуравновешенные люди. Поэтому, когда позвонила я, мне ответили довольно сухо: идите в опеку.

Я читала, что муж ваш не хотел превращать свою жизнь в подвиг. Так он сказал?

Я ему переслала ссылку на ролик «Посмотри, какая девочка». Он спросил: «И что ты хочешь?» - «Можно узнаю про нее подробности?» - «Ну, узнай». Мы же все время кому-то помогаем, он так и воспринял: может, помощь какая нужна. Я постепенно стала ему рассказывать. Он был не готов, постоянно задавался вопросом: а как мы будем теперь жить и что изменится? Я расписала нашу жизнь по пунктам и уговорила его.

Елена с мужем

Как вы увидели Айнур в первый раз?

По закону дается 10 дней на знакомство с ребенком и принятие решения. Это очень мало: ты ходишь к ребенку и видишь его ограниченное время. Ты не можешь находиться в учреждении, когда дети едят, и потом у них есть занятия, много правил. Конечно, сложно понять, как это все будет в твоей семье.

Забрали мы ее 14 августа. Когда приехали, она вцепилась мертвой хваткой в воспитательницу и сказала, что никуда не поедет. Я, наверное, час уговаривала ее поехать. Видимо, был страх перед неизвестностью, к тому же Айнур очень эмоциональная девочка.

А какой вопрос был для вас самы м трудны м на пути к удочерению?

Тот, который задавал муж: сможем ли мы жить обычной жизнью? Это скорее психологический момент, для каждого обычная жизнь - своя. Да, Нюра никогда не сможет кататься на лыжах, как все наши дети. Это нормально или ненормально? Для каждого ответ свой.

Первый перелом у нее случился вчера. За полтора месяца она очень сильно окрепла. Перестала бояться вставать, залезать на диван. Буквально на минутку я отвернулась - она залезла на лестницу, неудачно оперлась о ступеньку - и перелом руки. Конечно, я все равно испытала чувство вины и стресс. Просто это надо принять, расширить границы сознания. Ты продвигаешь ребенка туда, где будут травмы. Чем крепче будут мышцы, тем больше всего она будет делать и тем вероятнее перелом.

Как Айнур вживалась в семью?

Например, ребенок в пять лет никогда не видел курицу на ножке. «Мама, там палка!» - и только потом она поняла, что можно это грызть, и теперь все время просит ножку. В детском доме такой еды не было. Ее все удивляет, она хлопает в ладоши, громко смеется. У нее вызывает восторг сам факт выбора еды. Муж любит готовить, так что это теперь их общая тема. Она помогает ему что-то резать, размешивать. Дети начали играть с ней в подвижные игры, катают ее на ходунках.

Айнур вряд ли будет ходить без поддержки. Раз в 4 месяца ей будут капать лекарства для костей. Позже могут сделать операцию - вставить внутрь костей конструкции, которые растут вместе с ребенком. А так - человек ведет обычную жизнь, понимая, что может сломаться в любой момент.

Видела, какого потешного пацана привезли?

Вам же было около 30, когда вы первых детей усыновили? И при этом у вас были свои годовалые двойняшки. Что побудило сделать такой шаг?

До 30 лет я очень много работала, была такой бизнесвумен. После тридцати появились двойняшки, и я поняла, что эта нагрузка для меня не настолько серьезная. Я все время задаю себе вопрос, а смогу ли сделать чуть больше. Характер такой. И вот это желание сделать больше привело к усыновлению. А переход от третьего к четвертому ребенку уже не такой сложный.

Сначала мне хотелось еще одного маленького того же возраста, как и мои девочки. Но психологи отговорили, чтобы не было конкуренции между детьми. Мы стали ориентироваться на мальчика 5 лет.

Тогда тема усыновления не была настолько развита. Не было обязательных школ приемных родителей, было легче попасть в детский дом. Мы поехали в подмосковный приют, где можно было свободно знакомиться с детьми. Нам показали Рому, и мы сразу сказали, что берем его. Мы не сомневались, не смотрели множество анкет, у нас ничего не екало внутри.

А со следующим екнуло?

Я вообще не думаю, что это эмоциональное «еканье» очень уж хорошо. Мы приехали забирать Рому, я его одевала в прихожей. И в этот момент в приют привезли другого мальчика. И его раздевали рядом. Я была сконцентрирована на Роме и даже не заметила, что кого-то привезли. А муж увидел и сказал: «А ты заметила, какого потешного пацана привезли?»

Оказывается, парень разделся, пошел в игровую, сразу устроил тарарам в группе, у кого-то игрушку отобрал, кому-то настучал по голове. А он был ангелоподобной внешности, блондин с огромными голубыми глазами. И муж стал говорить: «Узнай, что с тем пацаном». В результате через полгода мы Максима забрали. Было непросто, потому что мальчик с серьезным характером, сложностями в поведении, со своим мнением.

Рома и Максим

А с Ромой было без проблем?

Он весил в свои пять лет почти как мои годовалые дочки, отказывался жевать твердую пищу, всего боялся, с воплями бросался от собак, готов был уйти с кем-то, кто ему просто улыбнулся. От старого не осталось ничего, кроме недоверия и осторожности перед любым новым делом. Сейчас он бронзовый призер России по тхэквондо и душа любой компании, очень позитивный парень с невероятными способностями к иностранным языкам.

Рома на тренировке

После двух мальчиков у вас появилась девочка-подросток?

Да, Настя к нам пришла в подростковом возрасте, пожила и к моменту совершеннолетия вернулась в интернат. В 15-16 лет детям свойственно отделение от родителей, а тут момент прихода в семью обязывает подстраиваться под чужие правила. Ей оказалось сложно. Она приняла решение вернуться.

Хочется гулять, жить своей жизнью, а тут обязательства. Были вранье, уходы, алкоголь, сигареты, прогулы школы. И она хлопнула дверью. А стереотип еще с детского дома есть, что можно убежать. Она много раз убегала и из детского дома. Настя объясняла, что проще уйти на одну ночь: с утра меняются преподаватели, и если где-то набедокурил с предыдущим, новый тебе говорит «ну, вернулась, молодец». Не происходит оценка ситуации, ответственности тоже нет.

Конечно, были переживания и стресс для всей семьи. «Я не справилась», - думала я, тем более что я критичный к себе человек. Но мы смогли сохранить отношения. Сейчас мы встречаемся, общаемся, можем дать какие-то советы. А решение она принимает сама.

17 лет жизни в системе дают о себе знать

Так когда пишут, что у Елены Хорс семеро детей - это вместе с Настей получается?

Мне периодически пишут разные дети, после истории с Настей написал мальчик Денис, которому было 16. Мы его взяли на гостевой режим, он очень хотел бывать в семье, и потом оформили опеку. Сейчас ему 19, он получил квартиру и живет самостоятельно.

И вы всех считаете своими, и этих подростков включаете в семейный круг?

Да, несмотря на все сложности с Денисом и на то, что он живет отдельно, я считаю его своим ребенком. А было многое: и истерики, и скандалы, и угрозы. Он хамил взрослым, но не знал таблицу умножения. До нас никогда не ездил один в общественном транспорте. В какой-то момент мне казалось, что ничего невозможно исправить.

17 лет жизни в системе дают о себе знать ежедневно. А в семье он жил всего один год. Это несравнимо. В него я вложила очень много эмоциональных сил. Конечно, с точки зрения документов, как только ребенку исполнилось 18, по закону он перестает быть моим ребенком. Если опираться на законодательство, то у меня пятеро детей, а если на то, за кого я чувствую свою родительскую ответственность, то их семеро.

Вы когда-нибудь представляли, что у вас будет столько детей?

Нет. И я не из многодетной семьи. Просто оказалось, что это мой путь. Мне нравится быть мамой. Для многих родителей, у кого дети уже подросли, взять малыша в семью - это ограничить себя в чем-то, это уже невозможная ситуация: памперсы, бессонные ночи, изучение букв. Говорят: «Я не готова в пятый раз учиться в первом классе». А для меня маленький ребенок - это радость и счастье. Я испытываю настоящий восторг, когда мы с Нюрой изучаем простые вещи. Мне от этого хорошо.

Что вы любите делать с детьми больше всего?

Заниматься спортом. У нас Наташа - член сборной России, занимается прыжками на батуте, Рома - чемпион по тхэквондо, Максим занимается флорболом, Маша - стрельбой из лука. Вместе мы катаемся на лыжах, я получаю от этого большое удовольствие. А у мужа главная тема общения с детьми - кухня. У нас и мальчики благодаря ему увлекаются кулинарией.

А помощники у вас есть?

Мы старались сделать детей более самостоятельными: у них есть расписание дежурств, все несут ответственность за общие зоны и за свои комнаты. На кружки и в школу добираются либо на общественном транспорте, либо на такси. Мы уже отвыкли от помощи извне. И только сейчас появилась няня, которая должна быть с Нюрой.

Я - логистический центр семьи. Если я куда-то уезжаю, составляю большой план: у кого какие занятия, кто куда едет. Ощущения загнанности при этом нет. Если такая жизнь маме не нравится, она навязана извне, тогда возникают проблемы. А мне нравится.

По ночам я клеила этикетки на дискеты

В какие моменты вы бываете абсолютно счастливы?

Я бываю абсолютно счастлива, когда дом полон детей, каждый чем-то занят, я рядом с ними и вижу, как наша семейная жизнь играет разными красками. Я бываю счастлива, когда выхожу гулять с собакой: осенние краски, редкое солнце, минута паузы, когда не надо спешить. Счастье - это и момент, и процесс в том числе. Я другого склада человек…

К аког о ?

Я склонна анализировать, раскладывать все по полочкам, не слишком эмоциональна. С одной стороны, я была счастлива, когда Айнур впервые проплыла со мной бассейн. А с другой стороны, я понимаю, сколько и ей, и мне пришлось преодолеть.

Вам никогда близкие не говорили: « Лена, ты слишком много думаешь »?

Говорили. И говорят. Но это мой способ жизни, и мне в нем хорошо. В каждой ситуации я вижу для себя объяснения, которые меня делают счастливой. Эта черта характера помогает в преодолении сложностей. Умение понимать себя, свои эмоции, объяснить в какой-то момент себе, что ты сейчас испытываешь, - все это очень важно, и я стараюсь так жить.

Вы же ВМК о кончили? Это же мужской факультет ! Как вы себя там чувствовали? И почему не пошли в программисты?

Знаете, мне кажется, у нас девочек было больше, чем мальчиков. Моя мама окончила физфак МГУ в свое время, а я увлекалась математикой. ВМК мной воспринимался как математический, но более легкий, чем, например, мехмат. Тогда меньше люди заморачивались с выбором. Мы учились в перестроечное время, многие работали, и я в том числе.

Кем работали?

Я наклеивала по вечерам и ночам этикетки на дискеты. Это был хороший заработок. Я делала карьеру, была лучшей наклейщицей. Ровнее всех, четче всех, быстрее всех. Например, мой приемный ребенок Денис, когда я ему рассказывала об этом, смеялся надо мной. И когда хотел меня задеть, говорил: «Да ты вообще наклейки клеила!» А для меня это предмет гордости, что я, учась в МГУ, обеспечивала себя и помогала родителям.

Когда я оканчивала институт, то уже работала на позиции регионального менеджера. А потом уехала региональным директором в Питер и позже - Самару. Тогда это было многим непонятно: как так, все едут в Москву, а я из столицы.

Вы были жестким руководителем?

Да, я была жестким руководителем. Я много ездила по регионам, там в представительствах были взрослые мужчины, и мне приходилось давать им указания в свои 25 лет и в чем-то убеждать. И для меня это не было проблемой. Я могла быстро уволить человека, если возникал застой и надо было что-то срочно менять.

Кто может работать рядом с вами? Каким должен быть этот человек?

Сейчас я работаю в благотворительности, это немного другой мир. У нас в фонде работают и мама с особенным ребенком, и женщина в трудной жизненной ситуации, и к тем вещам, которые я не приняла бы в бизнесе, отношусь по-другому. Мы вместе и поддерживаем друг друга. Если человек хочет быть сам по себе и не готов участвовать в нашей жизни, то он, скорее всего, не приживется у нас в коллективе. Сотрудники у нас не тратят много времени на дорогу, часто работают из дома, но есть договоренность, что в случае чего подключаются все.

Девочка – швея, мальчик – штукатур

Благотворительный фонд появился, когда вы усыновили Рому и Максима?

Я поняла, что не смогу усыновить всех детей из системы, а помогать хотелось, и тогда появился фонд «Цвет жизни». Маленьких детей разбирают очень быстро, а подростки остаются, и мы стали специализироваться именно на этом возрасте. Теперь мы помогаем и детям с особенностями развития.

Как вам удается справиться с иждивенческим настроением подростков из детского дома?

Мы отбираем детей, которые готовы трудиться и добиваться чего-то своим трудом. Наши дети обучаются, например, на кулинарных курсах, потом идут в колледж, а потом работают по специальности. А бывает, что дети идут на курсы не для того, чтобы учиться, а чтобы поесть. «Что сегодня готовим? Ой, я это не люблю» - могут взять и уйти.

И что вы с этим делаете?

Мы понимаем, что это дети с определенными нарушениями, с ограниченными возможностями, что они долго жили в системе. Когда объясняем, когда не пускаем в третий раз, если в первые два ушел. Тогда он начинает взвешивать, что произошло. Но не всем это помогает.

Из детского дома в профессиональную жизнь часто два пути: налево штукатур, направо маляр. Какой колледж ближайший - туда и идут толпой. Как фонд может помочь тем детям, которые хотят чего-то другого?

Ребенок в системе привык к указаниям. И многие дети идут, куда проще. Мы как раз работаем с теми, кто хочет что-то изменить в своей жизни. Если ребенок окончил коррекционную школу, то список профессий сильно ограничен. Девочка - швея, мальчик - штукатур. Бывает так, что ребенок учился у нас на повара, а детский дом ему говорит: пойдешь на швею. Таким мы помогаем перенести документы и пойти учиться туда, куда хотят.

Как реагирует руководство детских домов?

Им важно, чтобы ребенок учился там, где все просчитано и надежно, налажены контакты с учреждением. В конце октября мы проводим для всех фестиваль профессий, где и руководство детского дома может познакомиться с представителями колледжей. Это расширяет их представления, они уже могут предложить детям больше.

Семья Елены

Хоть один директор закрыл перед вами дверь?

Бывает так, что поменялся директор, и с прежним у нас было много программ, а новый говорит: «Я не хочу детей мучить готовкой супов, они сами научатся. Давайте молекулярную кухню!». Мы возражаем, говорим: эти дети с ограниченными способностями здоровья, и надо выбирать занятия по плечу. Есть детские дома, с которыми мы не работаем. Они не хотят. Объясняют так: «Нам не надо, у нас все есть».

Мы предлагали учреждениям цветы, чтобы дети вышли и посадили. Нам объяснили, что это будет воспринято как детский труд. И любая проверка найдет нарушение в том, что вместо рабочих, которые должны следить за газоном, детский дом задействует детей.

Был ли какой-то разговор с воспитанником детского дома, котор ый вас поразил?

Общаюсь я с девочкой, она говорит: «Мне вообще никаких советов не нужно, я все для себя решила, даже работу нашла». - «Ну расскажи, что за работа». - «Я в интернете нашла, мне сказали, как только исполнится 18, меня сразу берут. Надо будет просто ездить и будут платить». - «А что ты будешь там делать?» - «Мне сказали, что это неважно и что у меня точно получится».

Звучит страшновато.

Да, у ребенка не возникает мысли, что же ей придется делать и куда ее взяли. Такие моменты пугают. У многих детей стереотип, что как только вырвался из детдома - начнется безоблачная жизнь.

В детском доме остался Маратик

Если человек захочет стать вашим волонтером, что ему нужно сделать?

Каких профессий вам не хватает на фестивале?

Нам не хватает реальных профессий для детей с ограниченными возможностями здоровья. Это специальности, связанные с ручным трудом. У нас есть флористы, повара, портные, но мы в поиске строителей и автомехаников. Их очень не хватает. Так что очень ждем представителей этих профессий. Мы всегда рады знакомству с новыми людьми.

По-вашему , самая большая проблема сиротства - это что? Кроме самого сиротства как явления, естественно.

Проблема в том, что детский дом - это в любой ситуации детский дом. Дети, находясь там, все равно меняют свое мышление. Они не видят семейных ситуаций и не формируют для себя будущей картины мира. Папа уходит на работу, приходит с работы, люди поссорились, люди помирились. Они привыкают к режиму и распорядку, их не спрашивают, нужен им именно этот психолог или нет, меняются воспитатели, они не могут выбирать еду. Они находятся в ограниченном пространстве и в иллюзиях относительно жизни. Меня огорчает факт существования детских домов.

У вас мечта есть, связанная с этим?

В детском доме, откуда мы взяли Нюру, остался единственный сохранный мальчик, Марат . Он один умеет разговаривать. И ему сейчас не с кем поговорить из сверстников: раньше он общался с Нюрой, а теперь он один. И я тоже пытаюсь найти ему родителей.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

Об авторе

Журналист, сценарист, редактор, автор видеопроектов. В прошлом специальный репортер 3 канала и автор документальных фильмов, PR-директор фонда «Подсолнух», заместитель главного редактора портала «Правмир», а ныне фрилансер и мама беспокойного и весьма остроумного сына.

Сегодня я хочу поднять тему чисто психологическую, а потому предлагаю читать эту статью лишь тем, кто не имеет жёсткого неприятия психологии как таковой. Речь пойдёт об эмоциональных сложностях взрослых людей, у которых рождаются младенцы. Я неоднократно говорила и писала о том, что первые месяцы жизни с младенцем вызывают у некоторых родителей очень большие проблемы, и случается это потому, что матери или отцу приходится вступать в очень длительный телесный контакт с новорождённым. Теперь мне хотелось бы попробовать объяснить, как именно это происходит с точки зрения моих знаний и опыта.

Наша личность - совокупность разных составляющих: у нас есть тело, есть интеллект, верующие люди говорят про душу. Но в современном мире очень часто многие живут только интеллектом, только головой. Особенно это касается образованных людей, которые излишне опираются на свои знания и безудержно в них верят: что бы с ними ни случилось, они всё объясняют с рациональной точки зрения.

А вместе с тем человеку стоит больше доверять своему телу, которое во многих ситуациях оказывается умнее: в нем бывает больше знаний, чем в голове. А ещё в теле хранится больше воспоминаний. Потому что мозг не может удерживать в памяти все одновременно: так он устроен. Слишком много информации приходится усваивать ежедневно. А если человека накрывает горе или какая-нибудь серьезная неприятность, то сколько же энергии приходится тратить мозгу на то, чтобы перерабатывать эти переживания, а вместе с тем продолжать обычную мыслительную деятельность и решать ежедневные насущные задачи! И вот на помощь приходят защитные механизмы - именно они позволяют быстро “забыть” неприятности, именно они “хоронят” труднопереносимые эмоции и воспоминания о них в нашем бессознательном. Говоря простыми словами, мы забываем, причём забываем крепко - о том плохом, что было с нами в прошлом.

А почему плохо не помнить, забывать? Дело в том, что если психологическая травма не “переварена” психикой, а просто забыта, то это начинает работать внутри нас, а мы даже не понимаем, что происходит. Ведь когда мы помним, то можем возвращаться к этому, держать контакт, задаваться вопросом, переосмысливать произошедшее, делать выводы. Но если забыть - контакт потерян. И самое неприятное состоит в том, что это воспоминание, а точнее тяжёлые эмоции, связанные с тем событием, возвращаются в тот момент, когда они меньше всего нужны, когда совсем нет времени работать с ними.

Один из таких очень неудобных моментов в жизни женщины - появление на свет младенца. Ведь это время, когда все силы матери и всё её время должны быть отданы ребенку, который так нуждается в ней! Понятно, что в это время и женщина, и новорождённый гораздо больше, чем обычно, нуждаются в таких ощущениях, как радость, удовольствие, безопасность. И бывает очень тяжело, когда мама сталкивается с отчаянием, раздражением, страхом. А случается это потому, что, постоянно держа младенца на руках, часто недосыпая, забывая поесть, женщина даёт своему телу вспомнить прошлое. И если это прошлое травматично, то и чувства, которые испытывает женщина, бывают так далеки от прекрасных! В такой ситуации очень трудно быть мамой. Из-за сильнейших впечатлений от родов и чрезмерной послеродовой усталости происходит срыв всех психологических защит. Тело играет роль как бы входных ворот - это мостик к травматическим переживаниям. Вид младенца, его запах, крик, потребность ношения на руках - всё это яркие ощущения собственного детства.

Эти ощущения возвращаются, когда женщина сама становится матерью. «Я как будто себя на ручках ношу», - рассказывают мне многие женщины (особенно при рождении девочки). При таком близком соприкосновении с маленьким ребенком - невербальным, очень телесным - взрослый человек на бессознательном уровне (не интеллектуальный - это язык тела) проваливается в свою травму, если таковая была в младенчестве.

Почему мне так трудно быть мамой? Случай из практики.

Ольга обратилась ко мне в тяжелом психологическом состоянии: постоянные истерики, слёзы, состояние крайней беспомощности и отчаяния. Почти два года назад она родила дочку. Беременность и роды протекли хорошо, без каких-либо проблем, патологий. Но, родив, никакой радости Ольга не испытала, напротив - материнство её угнетало. Ей было скучно! Через 4 месяца она наняла няню и занялась наукой. Кормила девочку грудью до года (няня приходила на дом), но практически не занималась её развитием.

А потом, ребенку было уже 11 месяцев и они пришли на приём к детскому невропатологу, маме сказали: «Вы что творите, мамаша? У вас ребенок больной - отставание в развитии». И Ольга погрузилась в очень сильный эмоциональный кризис. С тех пор женщину не покидают чувства колоссальной вины, безысходности и отчаяния. И её не утешает даже то, что ситуация с девочкой выправилась - она развивается вполне хорошо и догоняет своих сверстников. Мысль о том, что её дочь отсталая, причём по вине самой матери, стала навязчивой идеей!

Рассказывая о себе, Ольга призналась, что она никогда не хотела быть мамой. Будучи подростком, она приходила в ужас при виде женщин, которые в лыжных костюмах ходили вокруг дома с колясками: “Это невыносимый ужас для меня! Я не хочу такой ограниченной жизни! Я не хочу так выглядеть! Нет ничего более уродливого, чем лыжный костюм на молодой женщине!” И потом, уже в институте, при виде беременной она пересаживалась подальше от неё, потому что ей было неприятно соприкасаться с этим: ” Меня как ветром уносило на противоположный край аудитории! Мне физически было неприятно сидеть рядом с пузатыми однокурсницами!”.

Ольга поставила себе цель - стать ученым. Она активно строила карьеру, стала философом. Вот это достойная цель в жизни! Кроме того, Ольга тщательно следила за собой, очень стильно и красиво одевалась, чем в каком-то смысле произвела революцию среди женщин-философов. Нужно отметить, что в этой среде крайне мало представительниц женского пола: философы в основном - мужчины, а те редкие женщины, которые выбрали эту профессию, обычно не придают значения своему внешнему виду.

Но вот она встретила мужчину, которого полюбила, а он полюбил её! Они поженились, прошло какое-то время, и встал вопрос о рождении ребёнка. Любовь к мужу и рациональность взяли верх над неприятием этой части женской жизни, и наша героиня забеременела… Продолжение этой истории вы уже слышали.

Здесь я предлагаю вновь вернуться к теории психотерапии. Когда я сталкиваюсь с такими сильными отрицательными эмоциями (реакция Ольги на слова детского невропатолога), причина которых, в общем-то, отсутствует (ну нет у этой малышки ни ДЦП, ни умственной отсталости, ни любого другого инвалидизирующего заболевания, в случае которого я бы могла внутренне согласиться с наличием у этой женщины столь глубоких отрицательных эмоций), передо мной встаёт вопрос: “Кто и когда в жизни этого человека чувствовал подобные эмоции и по какому поводу?”

Психотерапия в том и заключается - вспомнить травмирующее событие и переписать воспоминание о нем. Есть научные исследования головного мозга и памяти, которые говорят о том, что мы помним не событие, а последнее воспоминание о нем. С нами произошло что-то, мы на следующий день вспомнили, а через месяц вспомнили еще раз. Так вот, когда мы через месяц вспомнили, - мы вспоминаем не событие, а воспоминание следующего дня после случившегося. А когда мы будем вспоминать это в следующий раз, то вспомнится уже сегодняшнее воспоминание. Так устроена память. И на этом основывается и работает психотерапия.

Потому что когда удается проникнуть сквозь все защиты, то есть эмоционально вспомнить травматическое событие, а там - смерть одного из родителей, насилие, развод родителей - изменить эту ситуацию, конечно, невозможно!

Но психотерапевт может помочь пациенту (и в этом, собственно, и состоит его задача) поменять воспоминание о ней. Тогда ребенок был слишком мал, тогда была только чернота, только разрушение, только жестокость, вина, страх. А сейчас, из сегодняшнего возраста, из опыта, собранного за всю жизнь, из сегодняшней силы можно по-другому взглянуть на прошлое. Можно поменять отношение к той далёкой ситуации, увидеть хорошие стороны, привнести в неё конструктивные идеи. Это и значит - переписать. И, когда уже взрослому человеку удается переосмыслить ту ситуацию по-новому, травма теряет свою разрушительную энергию, и происходит выздоровление.
Но самое сложное - пробраться к этой травме, потому что она очень сильно закрыта защитами для того, чтобы не разрушать человека. И тело дает доступ.

Наша героиня, как бы она этого не хотела, забеременела, её тело в течение девяти месяцев вынашивало ребёнка, рожало, а потом вскармливало грудью. И к ней вернулись не воспоминания, а эмоции её маленькой или, скорее всего, её матери. Вот, что удалось мне выяснить в ходе работы.

Родители Ольги были очень молодыми людьми, когда встретились, влюбились друг в друга и очень скоро дали жизнь своей дочери. Молодой папаша был к этому совершенно не готов и начал «погуливать». За измены мать моей пациентки выгнала отца и осталась одна. Делиться со своей матерью ей было страшно: у той был разговор очень короткий: «Приличные женщины в одиночестве не остаются, всё должно быть по правилам». Она очень боялась этого осуждения и лишний раз к маминой помощи не прибегала. Жили они с малышкой на пятом этаже без лифта, в маленькой квартире, на мизерную сумму денег. Злость и обида на мужа, стыд перед матерью, ощущение, что теперь вся жизнь пошла под откос - вот основные чувства и переживания матери нашей героини. Это состояние передавалось девочке, которая была очень беспокойным младенцем, мало спала и всё время плакала. Хотя вполне возможно, что это было субъективным ощущением матери.

И сейчас, когда наша героиня стала мамой и столкнулась с некой проблемой, вместо поддержки она слышит от своей матери: «Вот теперь ты понимаешь, что такое - быть матерью! Теперь ты вспомнишь обо мне!» Здесь работает всё тот же механизм, о котором я сказала вначале: Ольга родилась не в самой лучшей ситуации, - измены, серьезный конфликт, разрыв - и мамино состояние вернулось к ней после рождения ребенка. Хотя и раньше, если вы помните, мысль о том, что в материнстве нет ничего хорошего, сопровождало ее всю жизнь, как будто напоминая ей подспудно: «Там тебе будет плохо». Это сказывалось и в том, что она не верила в искреннюю любовь женщин, которые рожают. Таким образом ее собственная тревога и страх обесценивало материнство как таковое.

Сейчас у Ольги работает уже третья няня, и с ее приходом в развитии девочки сразу появился прогресс. И, если затрагивать здесь тему нянь, очень актуальную в наше время, то я считаю, что в ситуации этой женщины иметь няню - очень большое благо. Ведь с такой травмой, как у нее, требуется довольно длительная психотерапия. А тем временем ребенок растет и нуждается в совершенно другой фигуре. К тому же, этой женщине нужна помощь и поддержка. Она с трудом переживает те несколько дней подряд, когда у няни выходной.

Вот так младенцы возвращают нас к каким-то сложностям. Равно как и дети других возрастов. Бывает, мы негодуем: «Терпеть не могу подростков!», или: «Вот с 3-х до 5-ти - вообще отличный возраст, а потом…» и т.д. Это говорит о том, что человеку в этом возрасте было плохо, и он избегает общения с детьми такого возраста.

У меня есть и другие болезненные примеры, когда родители, находясь с младенцами, «возвращаются» к своим истокам. Ко мне на терапию ходила супружеская пара - 7 лет они ждали ребенка. И наконец-то женщина забеременела, родила, и счастью не было предела. Через 3 месяца от нее ушел муж. И, когда мы начали с ней разговаривать и разбираться, оказалось, что, когда ее мужу было 3 месяца, его бросил отец.

Другой пример, который я привожу в . Речь идет о мужчине, обратившемся ко мне в ситуации развода. На нашей единственной встрече он рассказал мне, что не выдержал в своей жене того, что она плохая мать для его сыновей. «А что такое “плохая мать”?», - спросила я его. На что он ответил мне: «Она не дает им должной защиты, она слабая. Она трепещет как осиновый лист. Она постоянно тревожится и не обеспечивает моим детям безопасность».

И, когда я его спросила: «А как вы относитесь к смерти?», у него изменилось выражение лица, и он сказал: «Да я еле живу. Я еле выдерживаю эту тему. У меня есть некие ритуалы, которыми я защищаюсь от этой мысли». Это доказывает, что рядом с сыновьями он оказывается в какой-то очень уязвимой и незащищенной ситуации и от жены не чувствует должной защиты. И, скорее всего, его мать была такой женщиной, которая не обеспечила ему базовой защиты и безопасности. Будучи младенцем, он не мог отказаться от своей матери, зато теперь он вполне может развестись со своей женой. И очень жаль, что вместо того чтобы решать собственные проблемы, он пошёл по пути разрушения семьи.

Поэтому так важно - помнить. Чем упорнее вы будете стараться отталкивать от себя тяжелые воспоминания, покрывая их массой защит, тем труднее вам будет потом встретить их возвращение и тем труднее будет справиться с их силой. Не нужно терять контакт с этой болью, толкая её всё дальше и глубже в бессознательное, - когда все преграды и защиты благополучно рухнут, она всё равно охватит вас, уже слабого и уязвимого, с новой мощью. Ну, а если вы забыли о своём не совсем счастливом младенчестве, у вас есть отличный шанс его вспомнить! Это наверняка произойдёт в те дни и месяцы, когда на ваших руках будет расти малыш. И тогда, столкнувшись с тягостными эмоциями, не стоит пугаться, ведь это значит то, что пришло время с этим разобраться!

Лариса СвиридоваТекст записала: Ольга Шмидт